В настоящее время в связи с успехами общей и медицинской генетики становится все очевидней роль генетических факторов в возникновении и проявлении разных заболеваний, в том числе связанных со старшими возрастными группами. Возникает целая наука под названием патологическая анатомия генома человека (Пузырев В.П., Степанов В.А., 1997). На смену косвенным методам доказательства генетической предрасположенности отдельных заболеваний с помощью методов классического семейного анализа родословных приходят современные молекулярные методы прямого определения наличия разных мутантных генов в организме человека. Делаются также попытки выявить гены, ответственные за ускоренное развитие организма (преждевременное старение) и его замедленное старение (долгожительство) (Анисимов В.Н., 2003).

    Однако уже на этом этапе исследований возникают разные вопросы. Например, на основании каких объективных критериев, а не взятых условно на основе общей договоренности части ученых, считать, что пациент имеет признаки преждевременного старения или его можно отнести к группе долгожителей. С одной стороны, мы имеем синдром преждевременного старения, например, в виде синдрома Хатчинсона-Гилфорда (прогерии детей) и синдрома Вернера (прогерии взрослых) и другие подобные синдромы с присущими им обычными каноническими атрибутами заболевания в виде этиологии, патогенеза и клинической симптоматикой старого человека. То есть формально мы можем сказать, что старость, по крайней мере, на примере этих заболеваний есть обычная болезнь. И только ввиду исключительной редкости этих заболеваний мы почему-то стыдливо пытаемся обходить их стороной, когда говорим о старости с точки зрения болезни. Другой пример. Почему мы пациентов с типичными признаками старости в виде поседения волос или облысения в молодом возрасте обычно не относим к группе людей с преждевременным старением? И часто списываем такие случаи на плохую экологию или недостаточность отдельных пищевых веществ. Есть ли вообще общепринятые критерии преждевременного старения, кроме наличия у таких больных признаков, статистически связанных с более старшим возрастом? В доступной литературе мне их не удалось найти. Более того, согласно мировой демографической статистике максимум жизнеспособности в виде минимальной смертности в большинстве развитых стран приходится на возрастной интервал в 10-14 лет, после которого начинается постепенный рост возрастной смертности. Так может быть, с этого момента считать преждевременное старение?

    Такая же методологическая неясность есть и при определении понятия долгожительства. Формально к таким людям относят тех, кто достиг 90 лет. Однако возникает вопрос - а почему не 85 или 95 лет? Опять же здесь мы имеем дело с обычной договоренностью ради обычного банального арифметического удобства (наша любовь к круглым числам и делению всего на десять). Хотя формально сторонники такого числа исходят просто из того, что подавляющая часть людей просто не доживает до этого возраста. Однако, на мой взгляд, сам термин долгожительства применительно только к людям старше 90 лет с генетической точки зрения не совсем корректен и имеет весьма относительное значение. Действительно, каждый человек имеет уникальный геном с соответствующей ему нормой реакции. Именно последняя и определяет индивидуальную продолжительность его жизни (ПЖ). Поэтому для кого-то ПЖ в 70 или 80 лет уже можно считать долгожительством, а для кого-то это состояние наступает только после 90 или даже 100 лет. Об этом говорят и некоторые генетические факты. Например, украинские геронтологи (Маньковский Н.Б. и др.) еще в 1982 г. показали, что частота спонтанных аббераций (интегральный цитогенетический показатель генетических нарушений) у долгожителей в городе и селе достоверно не отличается от таковой по сравнению с соответствующими группами людей в возрасте 60-79 лет.

    Поэтому, если мы даже найдем какие-то генные мутации, присутствующие у 90-летних стариков, то 70-летние генетические "долгожители" не смогут этим воспользоваться. Даже пересадив потенциально эти гены в геном 70-ти летних, они попадут в другую генетическую среду (background) и могут потерять все свои свойства гена долголетия. Кроме того, показано, что пища долгожителей в своей основе существенно больше включает в себя продукты, насыщенные природными антиоксидантами. То есть здесь явно выступает экологический и бытовой факторы, которые могут играть не меньшую роль, чем генетический фактор. Тем более показано (Анисимов В.Н., 2003), что частоты полиморфизма генов, ассоциированных с долголетием, существенно отличаются между разными странами. И вполне может оказаться, что, по крайней мере, часть ассоциированных с долгожительством и болезнями возраста генов играет вовсе не первичную, а вторичную роль, обусловленную особенностями питания и проживания их носителей.

    Исходя из вышеизложенного, на мой взгляд, методологически более корректным проводить генетическое маркирование заболеваний не применительно к отдельным возрастным группам, выделяя при этом особую группу долгожителей, а во всем возрастном диапазоне с шагом 5-10 лет. Только в этом случае мы можем надеяться на получение истинной картины влияния разных генетических мутаций на возрастзависимые заболевания и саму ПЖ.

    В настоящее время уже существуют соответствующие технические и методические средства решения этого вопроса в виде полного секвенирования всех генов отдельных людей в разных возрастных и популяционных группах с последующим сравнением возрастной динамики изменения спектра их активности как между собой, так и между здоровыми и больными людьми, а также путем выявления межгрупповых отличий в их генетической структуре. И только проделав всю эту работу мы, возможно, получим ответ на главный вопрос - существует ли особая генетическая программа старения человека наподобие таковой в период его полового созревания и в какой степени мы можем влиять на возрастзависимые заболевания.

    Однако на этом пути мы сталкиваемся с трудностями, связанными с необходимостью обработки большого объема генетической информации. В настоящее время австралийские ученые создали глобальную базу данных всех генных мутаций человека, в которой уже содержится информация почти о 100 тысячах мутаций. При этом ученые считают, что это количество охватывает только 5% от всех потенциально возможных генетических мутаций без учета хромосомных аномалий.

    Другая международная группа ученых, занимающаяся инвентаризацией генов человека, официально объявила о полной расшифровке около 21 тысячи генов и еще о примерно 5 тысячах потенциальных кандидатов в гены. При этом эксперты сходятся во мнении, что общее количество всех выявленных функциональных генов человека будет в итоге около 30 тысяч. Естественно, проанализировать такой громадный объем генетической информации крайне сложно и дорого и под силу только многочисленным коллективам, обладающим необходимыми средствами.

    Например, в начале 2006 года полное секвенирование одного диплоидного генома из 6 млрд. пар нуклеотидов ДНК человека конкретного человека требовало шести месяцев работы и стоило 20 млн. долларов. Сейчас некоторые ученые уже получили от спонсирующих их компаний гранты за обещание не позднее 2009 года снизить стоимость одного обследования до 100 тысяч долларов, и даже до 1000 долларов, но до 2014 года.

    Одновременно с этим американские ученые с помощью новейших нанотехнологий обещают добиться ускорения расшифровки генома до скорости 10 тысяч нуклеотидов в секунду, что позволит обеспечить секвенирование генома человека всего за 20 часов. А американский физик Джордж Черч оценивает потенциальную скорость такого наносеквенирования даже в миллион пар нуклеотидов в секунду, т.е. примерно по геному в час.

    Таким образом, в настоящее время изучение генетических аспектов старения и зависимых от возраста заболеваний все больше переходит из разряда чисто научной, академической плоскости на сугубо технологическую и коммерческую основу и скорость их решения уже будет больше зависеть не от наличия каких-то особых идей, а от своевременности финансирования этих исследований. С другой стороны, в связи с новейшими технологиями по тотальному секвенированию генома на многотысячных массивах людей и вышеизложенным ученым надо относиться с гораздо большой осторожностью к интерпретации собственных результатов, полученных при обычном сравнительном анализе частот по отдельным генотипам на материале относительно малочисленных групп людей. Только системный анализ всей совокупности полученной информации позволит сделать правильные выводы и избежать досадных ошибок.

Опубликовано: http://ageing-not.narod.ru/page5_18.html
Источник: V научно-практическая конференция "Общество, государство и медицина для пожилых и инвалидов", Российский геронтологический научно-клинический центр, Москва, 3-4 июня 2008 г., с. 32-33.